Финансовая тематика всегда была в центре внимания на встречах глобальных лидеров. Иначе, впрочем, быть не могло. Ведь «Большая двадцатка» («Группа двадцати», или G20) и возникла в разгар самого обширного со времен Великой депрессии мирового финансово-экономического кризиса, а ее деятельность развернулась на базе регулярных встреч министров финансов и управляющих центральных банков стран зрелых и формирующихся рынков (последние до сего времени в работе по повестке G20 сохраняют определенную автономию). Примерно тогда же сложился костяк объединения БРИКС, для участников которого характерно неприятие возникшего в иную эпоху финансового миропорядка. Если по общему «стажу» работы и месту, отводимому в повестке финансовым вопросам, обе группы сходятся, то по подходам к решению назревших финансовых проблем они отличаются самым решительным образом. Характерные для G20 в период становления этой группы твердые обещания глобальных финансовых преобразований по мере прохождения ее североамериканскими и западноевропейскими участниками нижней точки кризиса сменились курсом на умеренную модификацию существующей системы валютно-кредитных и финансовых отношений. Более того, выяснилось, что основные финансовые инициативы, одобренные, а главное — реализованные «Двадцаткой», в конечном счете нацелены не на пересмотр, а на закрепление на долгую перспективу нынешнего валютно-финансового устройства. Определив «безответственное поведение банкиров» и их «жажду наживы» как первопричину поразившего мир кризиса, министры финансов и управляющие центральных банков стран G7, составившие ядро учрежденного при G20 Совета по финансовой стабильности (Financial Stability Board), сосредоточились на мерах по ужесточению банковских нормативов, упакованных в многослойный пакет под названием «Базель III». Во главу угла регуляторы поставили ограничение роста производных финансовых инструментов и поддержание соответствия взвешенных по рискам банковских активов собственным средствам банков, вопросы регламентирования деятельности глобально значимых финансовых институтов и урегулирования ситуаций с несостоятельностью системообразующих банков, усиление надзора за теневым банковским сектором и, наконец, снижение системных рисков, исходящих от рынка внебиржевых деривативов. На практике это вылилось в серьезное осложнение всей банковской деятельности, в результате чего в наиболее трудном положении оказались небольшие и средние по величине банки, а главное — существенное ограничение доступа к финансовым ресурсам ощутили большинство участников хозяйственной деятельности. Из поля зрения глобальных регуляторов как-то выпал тот факт, что банковский сектор играет разную роль в обеспечении потребностей в долгосрочных финансовых ресурсах, скажем, в странах Северной Америки или в Западной Европе и государствах развивающегося мира. Если для первых основным каналом притока долгосрочных средств в реальную экономику служат мощные рынки капитала, где относительно легко размещаются крупные выпуски акций и облигаций, то для других ключевым источником инвестиций всегда были банки. Не в этом ли кроется одна из важных причин серьезных расхождений в темпах выхода из кризиса у разных групп государств? Еще не оправившись от общего кризиса доверия, под давлением регуляторного пресса банки еще больше ограничили свою и без того не бурную кредитно-инвестиционную деятельность. Прежде всего, пострадали производства с существенным риском невозврата финансовых вложений. Раньше это относилось к инновационной сфере или малому и среднему предпринимательству, по которым требовалось создавать повышенные страховые резервы. Теперь же среди малонадежных оказались и те сферы деятельности, что считались сравнительно безопасными. К подобному выводу пришли специалисты МакКинзи (McKinsey&Company) — крупнейшей международной консалтинговой компании в области стратегического управления, у которой представители бизнеса стран G20, объединенные в «Деловую двадцатку» (В20), заказали к своему июльскому Саммиту В20 в Сиднее специальное исследование по теме «Финансирование роста». Проведенный экспертами МакКинзи опрос среди дюжины банков и десятков банковских клиентов из разных отраслей экономики выявил четкое разделение участников рынка на две категории: на «хороших» 
(с высоким рейтингом и низким уровнем риска) и «остальных». Если для «хорошистов» на рынке мало что изменилось, то «остальные», прибегавшие, например, к торговому финансированию, столкнулись с ростом его стоимости от 40 до 100% и выше, с необходимостью внесения дополнительного залогового обеспечения (рост на 50–100%), а стоимость банковских гарантий для них поднялась на 20–50%. С кредитованием товарного производства и поддержкой инфраструктурных проектов дела обстоят не лучше. Нетрудно догадаться, в какой категории оказалось большинство заемщиков из развивающихся стран. Хотя авторы исследования заранее оговорили, что не станут специально рассматривать тему доступа к финансовым ресурсам для стран формирующихся рынков, обойти ее совсем они не смогли. Как аккуратно выразились эксперты, «банки уже не жаждут кредитовать развивающиеся рынки». Кредитные линии на них сокращаются, а процентные ставки растут. Даже для многолетнего фаворита кредитных институтов — Китая они выросли в среднем на 20–40%. Это было отражено в рабочих материалах целевой группы В20 по финансированию роста при подготовке предложений к предстоящему в ноябре саммиту глобальных лидеров в австралийском Брисбене. Обеспокоенность сложившейся ситуацией выразили и участники специализированных групп по торговле, инфраструктуре и инвестициям. Но в итоговых рекомендациях бизнеса главам государств и правительств «Двадцатки», переданных в Сиднее ее нынешнему австралийскому руководству, тема негативных последствий регулирующей деятельности «Большой двадцатки» прозвучала весьма приглушенно. Почти одновременно с саммитом В20 в Сиднее в бразильском Форталезе на полях саммита лидеров Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африки прошел форум деловых кругов стран БРИКС, где финансовая тематика заняла лидирующее место. На фоне многолетнего невыполнения принятого G20 еще в 2010 году решения о реформе квот и управления в МВФ и при отсутствии какого-либо прогресса в деле реформирования квот и управления в другом ведущем международном финансовом учреждении — группе Всемирного банка, лидеры БРИКС заключают Соглашение о создании Нового банка развития (НБР) со штаб-квартирой в Шанхае, региональным центром в Южной Африке и объявленным капиталом в 100 млрд долл. США. Такую же сумму по договору сторон составит первоначальный размер Пула условных валютных резервов БРИКС. Еще одним конкретным достижением стало подписание в Форталезе Соглашения о сотрудничестве в области инноваций в рамках сформированного на основе подписанного в 2010 году Меморандума о сотрудничестве государственных финансовых институтов развития и поддержки экспорта стран — членов БРИКС Механизма межбанковского сотрудничества. В Форталезе бизнес и власти активно обсуждали работу действующих и перспективы запуска новых механизмов поддержки взаимовыгодного сотрудничества. К ним относятся Банковский форум и Биржевой альянс БРИКС, обеспечивающий кросс-листинг акций свыше семи тысяч компаний с общей капитализацией порядка 8,0 трлн долл. США, а также расширение взаимных расчетов в национальных валютах. На этом фоне подготовка и представление Деловым советом БРИКС лидерам пяти стран в рамках первого Годового отчета развернутых перечней приоритетных отраслей, секторов и проектов для каждой из входящих в БРИКС стран дает основания рассчитывать на запуск крупнейшей международной программы государственно-частного партнерства. Ее отправной точкой служит подготовленный российской стороной проект Стратегии многостороннего экономического сотрудничества БРИКС, ключевые установки которой конкретизированы в насчитывающей 37 проектов «Дорожной карте инвестиционного сотрудничества». Дальнейшему развитию могут способствовать создание БРИКС собственного многостороннего агентства по гарантированию инвестиций по типу MIGA в структуре Всемирного банка, совместное учреждение нового международного рейтингового агентства и формирование при руководстве НБР консультативного органа высокого уровня из представителей делового сообщества стран БРИКС. Наряду с учреждением африканского регионального центра НБР целесообразно рассмотреть возможность учреждения аналогичных структур в Бразилии (для работы в Латинской Америке) и России (с охватом стран Евразийского экономического союза и близлежащих государств). Еще одним важным связующим проектом, способным существенно укрепить и повысить роль БРИКС в глобальных финансовых делах, может стать создание «Пятеркой» полномасштабной совместной платежной системы, одним из элементов которой являлась бы общая пластиковая карточка. Неплохой основой для нее способна послужить китайская карточка CUP (China UnionPay), суммарный выпуск которой превысил 3 млрд штук, а точки приема действуют почти в 150 странах мира. Развитие и углубление делового сотрудничества в рамках БРИКС идет не только по линии наращивания взаимного обмена товарами и услугами, но и в части усиления координации действий входящих в эту группу государств во взаимоотношениях с третьими странами и организациями, включая «Большую двадцатку». В итоге пунктиром обозначенная в документах последней тема повышения роли развивающихся рынков в работе механизма глобального управления финансово-экономическими процессами должна не только обрести звучание, но и вылиться в конкретные шаги, согласованные между глобальными лидерами. Благоприятные условия для этого создает предстоящий в конце этого года переход председательства в «Двадцатке» от Австралии к одной и стран — лидеров в группе формирующихся рынков — к Турции, за которой может подойти очередь Китая. При всей важности регионального сотрудничества и взаимодействия ведущих мировых держав для решения назревших финансово-экономических проблем, лидеры БРИКС всегда подчеркивали главенствующую роль ООН в формировании глобального партнерства, необходимого как для полноценной реформы мировой валютно-кредитной и финансовой архитектуры, так и для достижения провозглашенных Целей развития тысячелетия и утверждения более справедливого миропорядка. Курируемая ООН подготовка повестки глобального развития после 2015 года — важнейшее направление, в конструктивной работе на котором должны сойтись приоритеты БРИКС и «Двадцатки», и где бизнесу принадлежит особая роль в субстантивном наполнении новой программы и ее финансовой поддержке. Финансовая тематика всегда была в центре внимания на встречах глобальных лидеров. Иначе, впрочем, быть не могло. Ведь «Большая двадцатка» («Группа двадцати», или G20) и возникла в разгар самого обширного со времен Великой депрессии мирового финансово-экономического кризиса, а ее деятельность развернулась на базе регулярных встреч министров финансов и управляющих центральных банков стран зрелых и формирующихся рынков (последние до сего времени в работе по повестке G20 сохраняют определенную автономию). Примерно тогда же сложился костяк объединения БРИКС, для участников которого характерно неприятие возникшего в иную эпоху финансового миропорядка. Если по общему «стажу» работы и месту, отводимому в повестке финансовым вопросам, обе группы сходятся, то по подходам к решению назревших финансовых проблем они отличаются самым решительным образом. Характерные для G20 в период становления этой группы твердые обещания глобальных финансовых преобразований по мере прохождения ее североамериканскими и западноевропейскими участниками нижней точки кризиса сменились курсом на умеренную модификацию существующей системы валютно-кредитных и финансовых отношений. Более того, выяснилось, что основные финансовые инициативы, одобренные, а главное — реализованные «Двадцаткой», в конечном счете нацелены не на пересмотр, а на закрепление на долгую перспективу нынешнего валютно-финансового устройства. Определив «безответственное поведение банкиров» и их «жажду наживы» как первопричину поразившего мир кризиса, министры финансов и управляющие центральных банков стран G7, составившие ядро учрежденного при G20 Совета по финансовой стабильности (Financial Stability Board), сосредоточились на мерах по ужесточению банковских нормативов, упакованных в многослойный пакет под названием «Базель III». Во главу угла регуляторы поставили ограничение роста производных финансовых инструментов и поддержание соответствия взвешенных по рискам банковских активов собственным средствам банков, вопросы регламентирования деятельности глобально значимых финансовых институтов и урегулирования ситуаций с несостоятельностью системообразующих банков, усиление надзора за теневым банковским сектором и, наконец, снижение системных рисков, исходящих от рынка внебиржевых деривативов. На практике это вылилось в серьезное осложнение всей банковской деятельности, в результате чего в наиболее трудном положении оказались небольшие и средние по величине банки, а главное — существенное ограничение доступа к финансовым ресурсам ощутили большинство участников хозяйственной деятельности. Из поля зрения глобальных регуляторов как-то выпал тот факт, что банковский сектор играет разную роль в обеспечении потребностей в долгосрочных финансовых ресурсах, скажем, в странах Северной Америки или в Западной Европе и государствах развивающегося мира. Если для первых основным каналом притока долгосрочных средств в реальную экономику служат мощные рынки капитала, где относительно легко размещаются крупные выпуски акций и облигаций, то для других ключевым источником инвестиций всегда были банки. Не в этом ли кроется одна из важных причин серьезных расхождений в темпах выхода из кризиса у разных групп государств? Еще не оправившись от общего кризиса доверия, под давлением регуляторного пресса банки еще больше ограничили свою и без того не бурную кредитно-инвестиционную деятельность. Прежде всего, пострадали производства с существенным риском невозврата финансовых вложений. Раньше это относилось к инновационной сфере или малому и среднему предпринимательству, по которым требовалось создавать повышенные страховые резервы. Теперь же среди малонадежных оказались и те сферы деятельности, что считались сравнительно безопасными. К подобному выводу пришли специалисты МакКинзи (McKinsey&Company) — крупнейшей международной консалтинговой компании в области стратегического управления, у которой представители бизнеса стран G20, объединенные в «Деловую двадцатку» (В20), заказали к своему июльскому Саммиту В20 в Сиднее специальное исследование по теме «Финансирование роста». Проведенный экспертами МакКинзи опрос среди дюжины банков и десятков банковских клиентов из разных отраслей экономики выявил четкое разделение участников рынка на две категории: на «хороших»

(с высоким рейтингом и низким уровнем риска) и «остальных». Если для «хорошистов» на рынке мало что изменилось, то «остальные», прибегавшие, например, к торговому финансированию, столкнулись с ростом его стоимости от 40 до 100% и выше, с необходимостью внесения дополнительного залогового обеспечения (рост на 50–100%), а стоимость банковских гарантий для них поднялась на 20–50%. С кредитованием товарного производства и поддержкой инфраструктурных проектов дела обстоят не лучше. Нетрудно догадаться, в какой категории оказалось большинство заемщиков из развивающихся стран. Хотя авторы исследования заранее оговорили, что не станут специально рассматривать тему доступа к финансовым ресурсам для стран формирующихся рынков, обойти ее совсем они не смогли. Как аккуратно выразились эксперты, «банки уже не жаждут кредитовать развивающиеся рынки». Кредитные линии на них сокращаются, а процентные ставки растут. Даже для многолетнего фаворита кредитных институтов — Китая они выросли в среднем на 20–40%. Это было отражено в рабочих материалах целевой группы В20 по финансированию роста при подготовке предложений к предстоящему в ноябре саммиту глобальных лидеров в австралийском Брисбене. Обеспокоенность сложившейся ситуацией выразили и участники специализированных групп по торговле, инфраструктуре и инвестициям. Но в итоговых рекомендациях бизнеса главам государств и правительств «Двадцатки», переданных в Сиднее ее нынешнему австралийскому руководству, тема негативных последствий регулирующей деятельности «Большой двадцатки» прозвучала весьма приглушенно. Почти одновременно с саммитом В20 в Сиднее в бразильском Форталезе на полях саммита лидеров Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африки прошел форум деловых кругов стран БРИКС, где финансовая тематика заняла лидирующее место. На фоне многолетнего невыполнения принятого G20 еще в 2010 году решения о реформе квот и управления в МВФ и при отсутствии какого-либо прогресса в деле реформирования квот и управления в другом ведущем международном финансовом учреждении — группе Всемирного банка, лидеры БРИКС заключают Соглашение о создании Нового банка развития (НБР) со штаб-квартирой в Шанхае, региональным центром в Южной Африке и объявленным капиталом в 100 млрд долл. США. Такую же сумму по договору сторон составит первоначальный размер Пула условных валютных резервов БРИКС. Еще одним конкретным достижением стало подписание в Форталезе Соглашения о сотрудничестве в области инноваций в рамках сформированного на основе подписанного в 2010 году Меморандума о сотрудничестве государственных финансовых институтов развития и поддержки экспорта стран — членов БРИКС Механизма межбанковского сотрудничества. В Форталезе бизнес и власти активно обсуждали работу действующих и перспективы запуска новых механизмов поддержки взаимовыгодного сотрудничества. К ним относятся Банковский форум и Биржевой альянс БРИКС, обеспечивающий кросс-листинг акций свыше семи тысяч компаний с общей капитализацией порядка 8,0 трлн долл. США, а также расширение взаимных расчетов в национальных валютах. На этом фоне подготовка и представление Деловым советом БРИКС лидерам пяти стран в рамках первого Годового отчета развернутых перечней приоритетных отраслей, секторов и проектов для каждой из входящих в БРИКС стран дает основания рассчитывать на запуск крупнейшей международной программы государственно-частного партнерства. Ее отправной точкой служит подготовленный российской стороной проект Стратегии многостороннего экономического сотрудничества БРИКС, ключевые установки которой конкретизированы в насчитывающей 37 проектов «Дорожной карте инвестиционного сотрудничества». Дальнейшему развитию могут способствовать создание БРИКС собственного многостороннего агентства по гарантированию инвестиций по типу MIGA в структуре Всемирного банка, совместное учреждение нового международного рейтингового агентства и формирование при руководстве НБР консультативного органа высокого уровня из представителей делового сообщества стран БРИКС. Наряду с учреждением африканского регионального центра НБР целесообразно рассмотреть возможность учреждения аналогичных структур в Бразилии (для работы в Латинской Америке) и России (с охватом стран Евразийского экономического союза и близлежащих государств). Еще одним важным связующим проектом, способным существенно укрепить и повысить роль БРИКС в глобальных финансовых делах, может стать создание «Пятеркой» полномасштабной совместной платежной системы, одним из элементов которой являлась бы общая пластиковая карточка. Неплохой основой для нее способна послужить китайская карточка CUP (China UnionPay), суммарный выпуск которой превысил 3 млрд штук, а точки приема действуют почти в 150 странах мира. Развитие и углубление делового сотрудничества в рамках БРИКС идет не только по линии наращивания взаимного обмена товарами и услугами, но и в части усиления координации действий входящих в эту группу государств во взаимоотношениях с третьими странами и организациями, включая «Большую двадцатку». В итоге пунктиром обозначенная в документах последней тема повышения роли развивающихся рынков в работе механизма глобального управления финансово-экономическими процессами должна не только обрести звучание, но и вылиться в конкретные шаги, согласованные между глобальными лидерами. Благоприятные условия для этого создает предстоящий в конце этого года переход председательства в «Двадцатке» от Австралии к одной и стран — лидеров в группе формирующихся рынков — к Турции, за которой может подойти очередь Китая. При всей важности регионального сотрудничества и взаимодействия ведущих мировых держав для решения назревших финансово-экономических проблем, лидеры БРИКС всегда подчеркивали главенствующую роль ООН в формировании глобального партнерства, необходимого как для полноценной реформы мировой валютно-кредитной и финансовой архитектуры, так и для достижения провозглашенных Целей развития тысячелетия и утверждения более справедливого миропорядка. Курируемая ООН подготовка повестки глобального развития после 2015 года — важнейшее направление, в конструктивной работе на котором должны сойтись приоритеты БРИКС и «Двадцатки», и где бизнесу принадлежит особая роль в субстантивном наполнении новой программы и ее финансовой поддержке.