Целью дискуссии «Государственная поддержка развития новых производственных технологий» была систематизация существующих мер поддержки развития новых технологий со стороны федеральных органов исполнительной власти и институтов развития.

Модератором важного обсуждения стал Глеб Никитин (на фото), первый заместитель министра промышленности и торговли Российской Федерации. На вопрос журнала «Редкие земли» о том, получит ли в условиях импортозамещения некое ускорение и дополнительную поддержку со стороны государства принятая ранее программа по редкоземельным металлам, Глеб Сергеевич ответил: 
— Безусловно, производство редкоземельных металлов остается в числе приоритетов. Более того, в рамках универсальных инструментов по поддержке импортозамещения мы сейчас получаем возможность также поддержать соответствующие проекты. Я знаю, что как минимум два проекта находятся сейчас на рассмотрении в Фонде развития промышленности. И в рамках других инструментов, в частности, комплексных инвестиционных проектов в области импортозамещения, мы сможем также поддержать проекты в сфере редких земель. Ну и программа, которую мы начали в свое время в рамках трех элементов построения всей длины кооперационной цепочки в области редких земель, от сырья до конечного продукта, она реализуется. И, я думаю, в ближайшее время мы увидим конкретные результаты.

Далее мы предлагаем читателям «РЗ» самые интересные отрывки из выступлений участников дискуссии. 

Глеб Никитин: Хотелось бы узнать, что думают участники по чрезвычайно важной для нас теме — новые производственные технологии. Сама постановка вопроса произошла на государственном уровне впервые в сентябре прошлого года, когда мы предложили начать национальную технологическую инициативу, имея в виду в первую очередь новые производственные технологии и цифровое производство… 

Алексей Боровков, проректор по перспективным проектам НИУ СПбГУ: Безусловно, экспертное сообщество сходится на том, что драйвером передовых производственных технологий будут аддитивные технологии. Они демонстрируют наибольший рост, они революционизируют современное производство. То, что считалось раньше невозможным, становится возможным, а именно: проектирование принципиально новых конструкций при сохранении всех функциональных, эксплуатационных требований — прочности, жесткости, долговечности и т.д. Но при этом новые конструкции становятся легче, они становятся вообще другими. И принцип проектирования, соответственно, станет совсем другим. Уже становится. Мировые лидеры демонстрируют двукратное ускорение производства, двукратное облегчение конструкции, а роботизация просто сделает это все безлюдным, безбумажным… 

Глеб Никитин: Скажите, цифровое проектирование, робототехника, аддитивные технологии предполагают развитие производства самих средств производства или средства производства могут использоваться импортные? И нам, главное, научиться ими грамотно распоряжаться и грамотно программировать, получать результаты… 

Алексей Боровков: Два месяца назад, перед «Иннопромом», мы поставили перед собой такую задачу в инициативном порядке: попробовать спроектировать и изготовить два 3D-принтера. Один учебно-научный, а другой уже полимерный, с помощью которого можно выжигать, выплавлять модель, делать литьем высококлассные конструкции. То есть мы можем это делать. А затем, если мы вкладываем в это направление все самые лучшие технологии, наш интеллект, потенциал научных школ, то, сделав некие ингредиенты, мы фактически можем задать производную, которая выше мировых аналогов. И тогда будет возможность в достаточно быстрые сроки делать глобально конкурентоспособные средства производства. Ради этого всё вообще-то и затевается.

Глеб Никитин: Теперь хотелось бы понять, куда мы продвинулись с точки зрения создания моделей управления, системы поддержки передовых производственных технологий… 

Николай Кутеев, генеральный директор ФБУ «Российское технологическое агентство», советник министра промышленности и торговли РФ: То, что называется «индустрия 4.0», или передовыми производственными технологиями, — это всего лишь частный случай в конкретном индустриальном секторе на фоне того, что происходит в мире в целом, во всех секторах экономики. Всё это называется следующей технологической войной или следующей технологической революцией. В этом плане эти передовые производственные технологии по своим базовым принципам, будь то новые материалы, новые системы проектирования и т.д., они прошивают все рынки. Эта история является принципиально меж-отраслевой, надотраслевой, сквозной, и это — вызов той системе управления, в том числе промышленной технологической политике, которая у нас сегодня сложилась, поскольку она во многом сохраняет принципы отраслевого и ведомственного структурирования.
Мы поняли, что ни одно из существующих ведомств, ни один из существующих институтов развития в одиночку эту проблему решить не в состоянии. Соответственно, возникает совершенно точно задача, связанная с координацией ресурсов. Ее можно решить, если мы научимся координировать приоритеты и начнем на старте все вместе обсуждать, а что мы, собственно, имеем в виду? Наши переговоры с классическим индустриальным сектором о якобы рыночных проектах консорциумов заканчиваются вопросом: а сколько Минпром готов дать на это денег? И возникает ответный вопрос: а кто вообще-то платит за банкет? И вот что мы сумели понять за последнее время. Для того чтобы в 2035 году мы пришли в те рынки, которые сегодня сформулированы благодаря России, и сохранили свои компетенции в том или ином пакете технологий, нам необходимо использовать те сектора, которые у нас априори наполнены деньгами. То есть мы можем развить наш производственный сектор, только «заякорив» его на основе технологической платформы, которая происходит в тех секторах, которые правительством построены. И в этой части нам импортозамещение в помощь. Поскольку оно позволяет, в отличие от ситуации пятилетней давности, когда мы бегали за естественными монополиями, пытаясь поговорить с ними об их долгосрочных технологических планах, эти планы начать осуществлять. Сегодня мы видим, что заинтересованность в этих секторах возникает. И, я считаю, что если мы этой ситуацией не воспользуемся, то упустим достаточно серьезные шансы. 

Глеб Никитин: Не упустим, Николай Юрьевич! 

Николай Кутеев: Минпромторг — это историческое ведомство, которое управляет крупными отраслями и корпорациями. Нам кажется, что сегодня пришло время к этому позиционированию добавить и другое. Потенциал вертикальной интеграции нашей промышленности — это долгосрочный спящий вал. Следующий шаг можно сделать только за счет горизонтальной кооперации, сотрудничества и количества зависимых игроков. Те небольшие или среднего размера технологические компании, которые мы сегодня видим по всей стране, это, собственно, наше будущее. И вопрос заключается в том, как суметь в этих компаниях сохранить, так сказать, «огонек жизни» и начать их состыковывать друг с другом, складывая из них, как из кирпичиков, сложные технологические продукты, которых сегодня не существует, следуя принципу, что целое больше, чем сумма частей. Когда мы задались вопросом, как нам всё это делать, мы вспомнили про то самое слово «консорциум», которое министерством было заложено в проект протокольного решения президиума в сентябре прошлого года…
Что такое для нас проектные консорциумы? Мы принципиально говорим сегодня, что консорциумы — не еще одна форма поддержки науки. По сути, это объединение якорных потребителей, которые способны сформулировать заказ и войти в проект со своими деньгами. Это стройная, сложная конструкция из нескольких технологических команд, из нескольких технологических центров, которые готовы эту задачу решать. У государства в этом плане в идеальной картине мира остается функция регулятора, а не собственника, который должен что-то там профинансировать просто потому, что оно должно существовать. Государство в этом плане должно как регулятор строить те самые зеленые коридоры для того, чтобы по ним консорциумы могли формировать продукты и уходить на рынок…